Таного! Танго! Танго…
Таного! Танго! Танго…В конце 19 века аргентинский портовый город Буэнос-Айрес стал необычайно популярным среди эмигрантов. Из разных стран Европы приехали сюда люди в поисках лучшей жизни. Эти люди привезли с собой различные музыкальные инструменты из своих родных стран: скрипки, гитары, флейты, и конечно они несли в себе музыкальные традиции своих стран. И вот, в Буэнос-Айресе, как смешение различных культур и направлений в музыке формируется и развивается новый танец – танго. В нем африканские ритмы тангано, аргентинская милонга, гаванская хабанера, испанское фламенко, ритуальные танцы индейцев, польская мазурка, немецкий вальс слились воедино в танце тоски по покинутой родине, несчастной любви, страсти и одиночества.
Танго – это уникальный сплав традиций, фольклора, чувств и переживаний многих народов, имеющий долгую историю.
Откуда пришло танго? О происхождении танца, музыки и слова «танго» строят самые фантастические теории, простирающиеся вплоть до страны Восходящего Солнца. Некоторые считают, что в основе слова «танго» – латинский глагол «tangere» – касаться, другие считают его произошедшим от испанского слова «tambor» – барабан. Более вероятной представляется теория, опубликованная Винсенте Росси в 1926 году в книге «Cosas de negros»(Дела Черных). Росси первым указал на то, что слово «танго» может происходить из одного из африканских диалектов.
Буэнос-Айрес и Монтевидео в течение многих лет являлись важными перевалочными пунктами работорговли. Есть несколько предположений, о том, что послужило основой этого слова: конголезский танец «ланго», бог нигерийского племени йоруба «шанго», слово народности банту «тамгу», означающее танец вообще или «танго», которое в Конго означает «закрытое место», «круг», слово, которым позже стали называть места, где собирали рабов перед погрузкой на корабль.
Cчитают, что не только слово, но и танец обязан своим происхождением афрокреолам, жившим в Буэнос-Айресе и Монтевидео, где он возник на танцевальных вечеринках черных – «sociedades de negros» предположительно из танца кандомбэ.
Кандомбэ было ритуальным танцем, объединяющим в себе элементы религий банту и католицизма. Танцоры выстраивались в ряды и шли навстречу друг другу. Переход состоял из пяти хореографически определенных сцен, которые исполнялись не парами, а как групповой танец. Так как во время праздников черных дело часто доходило до кровавых драк, эти мероприятия были вскоре запрещены администрацией. Таким образом, танцевальные вечеринки черных стали проходить в закрытых помещениях. Пары танцевали без близких объятий, танцоры в такт расходились друг с другом, имитируя жесты первоначального кандомбэ. Этот новый танец переняли «компадриты», живущие в пригородах и принесли его в салуны, где до тех пор танцевали лишь традиционную милонгу.
С созданием первых «sociedades de negros» в начале 19 века в Буэнос-Айресе и Монтевидео словом «танго» стали называть и собственно эти общества, и их танцевальные вечеринки. То, что играли на этих вечеринках, имело мало общего с той музыкой, которая распространилась в эмигрантских кругах на Рио де ла Плата с середины 19 века. В портах Буэнос-Айреса и Монтевидео различнейшие культуры слились в одну новую, с которой и идентифицировали себя новые поселенцы, появилось известное нам танго.
При сравнении танго с кандомбэ, музыкой черного населения Буэнос-Айреса, уже по используемым инструментам видно, как мало общего у этих музыкальных стилей. Ни один из многочисленных ударных инструментов, составляющих основу кандомбэ, никогда не применялся в танго.
Танго и кандомбэ объединяет ритмическая формула, которая в принципе лежит в основе всей латиноамериканской музыки, подвергшейся африканскому влиянию, от Уругвая до Кубы. Эта ритмическая формула оказала свое влияние и на три музыкальных стиля, считающиеся непосредственными предшественниками танго: афрокубинскую хабанеру, танго Андалуз и милонгу.
Хабанера, возникшая примерно в 1825 году в пригородах Гаваны, – это и парный танец, и форма песни. С музыкальной точки зрения она представляет собой смесь испанских песенных традиций с ритмическим наследием черных рабов. В результате постоянных контактов между колонией и метрополией хабанера проникла в Испанское королевство и примерно в 1850-х гг. стала популярна во всей стране в основном благодаря народным театрам. На Рио де ла Плата хабанера пришла из Парижа. После того, как она стала салонным танцем в Париже, ее с восторгом приняли аристократические круги Латинской Америки, культурного пространства Рио де ла Плата, повторявшие все, что было модно во Франции.
В портовых тавернах Буэнос-Айреса и Монтевидео хабанеру распространяли кубинские матросы. Она моментально стала конкурировать с самыми модными танцами той эпохи – мазуркой, полькой, вальсом. Она также пользовалась большой популярностью в народном театре в форме песенных куплетов. Ритмическая базовая структура хабанеры состоит из двухчетвертного такта, который в свою очередь составлен из одной ударной восьмой, одной шестнадцатой и двух следующих восьмых (первые такты из всемирно известной оперы Бизе «Кармен»: «Любовь дитя, дитя свободы…»).
Этот ритм хабанера передала танго Андалуз и милонге. Так как эти три музыкальных стиля отличаются друг от друга только мелодически, публика и композиторы часто путали их еще в то время.
Танго Андалуз, возникшее примерно в 1850-х гг. в Кадисе, относится к классическим формам фламенко и исполняется в сопровождении гитары. Это как песенная форма, так и танец, который исполнялся сначала только женщиной, а затем одной или несколькими парами, причем партнеры не прикасались друг к другу. Однако в Аргентину танго Андалуз пришло не в качестве танца. Здесь оно использовалось только как песня или куплеты народного театра.
Милонга, креольская предшественница танго, является уже сама по себе частью культурной истории. У негритянского населения Бразилии сохранилось первоначальное значение слова «milonga» – «слова», «разговор», В Уругвае «милонга» означала «городское пение», в Буэнос-Айресе и его окрестностях – «праздник» или «танцы», а также место их проведения, и одновременно «беспорядочную смесь». В этом значении это слово употребляется в эпосе Мартина Фиерро. Вскоре это слово стали употреблять для обозначения особой танцевально-песенной формы, к которой добавились milonguera – танцовщица в увеселительных заведениях и milonguita – женщина, работающая в кабаре, со склонностью к алкоголю и наркотикам»
Сельская милонга была очень медленной и служила музыкальным сопровождением песен. Городской вариант был намного быстрее, более подвижным, его играли и танцевали более ритмично. Очевидна ее родственная связь с музыкой народных певцов пампы. В то время как танго представляет собой более стилизованную городскую музыку, оставившую позади свое фольклорное наследие еще до 20-х гг. XIX в., милонга несет в себе многочисленные черты народной музыки Аргентины. Танцевали под милонгу, прежде всего, в пригородах на танцевальных балах «компадритов».
аргентинское тангоМилонга, хабанера и танго Андалуз занимали существенное место в репертуаре трио, гастролировавших в конце XIX в. в районе Буэнос-Айреса. Эти музыканты были почти сплошь самоучками, игравшими на флейтах, скрипках и арфе на танцах в рабочих кварталах, закусочных и борделях пригородов. Арфа часто заменялась мандолиной, аккордеоном или просто гребнем и впоследствии была полностью вытеснена гитарой, которая со времен конкисты играла важнейшую роль как национальный инструмент гаучо и паядоров. Вскоре гитарист стал определять гармоническую основу, на которой импровизировали скрипач и флейтист. Мало кто из тогдашних музыкантов мог читать ноты. Все играли на слух и изобретали каждый вечер новые мелодии. То, что нравилось, часто повторяли, пока не возникало своеобразное музыкальное произведение. Но так как эти мелодии не записывались, на сегодняшний день не известно, как они в точности звучали.
Репертуар таких групп был более чем пестрым. Они играли вальсы, мазурки, милонги, хабанеры, андалузское танго и в какой-то момент – первое аргентинское танго. Сегодня невозможно сказать, какое трио в какой забегаловке города сыграло первое наиболее чистое танго.
Возникновение танго можно более-менее точно проследить с того момента, когда музыканты, играющие для танцоров, записывали исполняемую ими музыку. Это были, прежде всего, пианисты, играющие в элегантных салонах в одиночку. В отличии от своих анонимных коллег из пригородов, они имели музыкальное образование, обменивались нотами, создавали свой стиль и записывали композиции.
Самые ранние записанные танго пришли к нам от одного из известнейших композиторов того времени, Розендо Мендисабаля. Днем Розендо Мендисабаль обучал игре на фортепиано девушек из знатных семей, а вечером встречал их братьев в таких увеселительных заведениях как «Мария ла Васка» и «Лаура», и играл танго.
Танго, или то, что понималось под этим в то время, играли в самых разных местах, на улицах, во дворах рабочих кварталов и во многих заведениях, от танцевальных залов до борделей: «ромериях», «карпасах», «байлонгах», «трингетах», «академиях» и др. «Академией» называли обычное кафе, где посетителей обслуживали женщины, и где играла шарманка. Там можно было выпить и потанцевать с дамами.
Шарманка была в то время одним из важнейших инструментов распространения молодой музыки танго. Итальянцы проходили с ней по улицам центра города и дворам рабочих кварталов. Семьи переселенцев танцевали по воскресеньям на своих праздниках между вальсом и мазуркой раз-другой и танго. Итальянская шарманка упоминается в аргентинском национальном эпосе «Мартин Фиерро». Танго «El ultimo organito» и «Organito de la tarde» упоминаются там как «голос окраин».
Во всех этих местах в то время можно было слышать танго. Классическим ранним танго было, например, «El entrerriano», написанное Розендо Мендисабалем в 1897 году. Опубликованные партитуры «Tangos para piano» дают представление о том, как радостно и энергично должна была звучать эта музыка.
Сначала танго было веселым, легким, временами даже вульгарным. Долгое время оно оставалось музыкой и танцем низших слоев общества. Средний и высший классы его не признавали.
В начале XX в. среди инструментов танго появился бандонеон, инструмент, напоминающий своим звучанием орган. Он добавил ноты драматизма в музыку танго. С его появлением танго стало более медленным, появились новые для него тона интимности, танго приобрело тот меланхолический характер, с которым и до сих пор ассоциируется музыка Рио де ла Плата.
В 20-х гг. XX в. в Аргентине начался экономический кризис. Огромное количество людей потеряло работу и жители Буэнос-Айреса, портеньо, стали очень грустными людьми. Необходимо отметить, что в то время большую часть населения Буэнос-Айреса составляли мужчины. Говорят, что молодая женщина имела возможность выбирать себе избранника из 20 претендентов! И потому мужчины Буэнос-Айреса были очень одиноки. Танго стало танцем мужчин, в основе него лежало противоборство, дуэль из-за женщины. Лирика танго – это тоже женщина, грусть и тоска по ней. Для мужчины-портеньо существовали лишь короткие минуты сближения с женщиной. Это происходило тогда, когда он держал ее в своих объятиях, танцуя танго. В эти моменты мужчину охватывала любовь, и это чувство примиряло его с жизнью.
Танго оказалось настолько жизнеспособным, что очень быстро вырвалось не только за пределы портов и улиц бедных кварталов Буэнос-Айреса, но и за границы Аргентины. В начале XX в. танго и его музыка вошли в жизнь европейских стран. Это был золотой век танго. Париж начала века влюбился в танго с первого взгляда, куда оно попало благодаря нескольким танцорам из Аргентины.
Возникло даже новое слово – «тангомания», мода на танец танго и на все, что с ним связано: танго вечеринки, танго напитки, сигареты, одежда и обувь в стиле танго (смокинг для мужчины, юбка с разрезом для женщины) и даже салат-танго. Из Парижа танго и разошлось по всему миру – в Англию, Штаты, Германию и Россию, хотя не беспрепятственно. Папа Пий Х высказался против нового танца, австрийский император запретил солдатам танцевать его в военной форме, а английская королева заявила, что отказывается танцевать «это». Но в 1914 году пара румын, учеников аргентинца Казимира Аина, станцевали танго в Ватикане, и Папа снял таки свой запрет.
В России тоже было свое танго. Оно стало очень популярным в Петербурге в начале ХХ в, хоть и танцевать его запретили официально. В 1914 г. появился указ министра народного просвещения, запрещающий в учебных заведения России само упоминание о «вошедшем в большое распространение танце под названием танго». И если вспомнить, судьбу танго в свое время разделяли и вальс, и мазурка, и полька. И в 20–30-е гг. в советской России оно также было под запретом как танец «упадочной» буржуазной культуры. Несмотря на ограничения, танго становилось все более любимо. Из рук в руки передавались заигранные патефонные пластинки с «Кумпарситой» Родригеса, «Брызгами шампанского», «Утомленным солнцем». Звучали мелодии Оскара Строка, задушевное танго в исполнении Вадима Козина, Петра Лещенко, Константина Сокольского, Александра Вертинского.. А затем танго военного времени и танго из отечественных кинофильмов. Это было русское танго.
Совсем недавно к танго относились как к ретро танцу, культуре и стилю, который давно отжил свой золотой век. Но сегодня танго вновь возвращается к нам в начале нового века в том исконном стиле, как его танцевали и танцуют в Аргентине. Это новая волна тангомании, новое направление неоромантизма, когда мужчина и женщина заново открывают очарование и удовольствие от танца вдвоем. Аргентинское танго танцуют во всем мире, и оно завораживает каждого, кто к нему прикоснется.